Как стать полиглотом

Впрочем, предположим, что молодой человек, начитавшись книг, хочет получить образование из первых рук. В XVI веке языки изучали всего несколько богатых недорослей, посланных в Лондон, Париж, Любек и Константинополь. Менее состоятельный человек имел надежду скорее найти в соседнем монастыре знатока языков и попроситься в число его двух-трех учеников. Положение стало быстро меняться в XVII столетии – одна за другой появляются пока незамысловатые школы языков. Не успеют москвичи свыкнуться со школой учителя Иосифа, как она уже закрывается, прожив всего пару лет. Зато на смену ей приходят школа Ф. М. Ртищева на Воробьевых горах, продержавшаяся четверть века, а также Спасская школа и Типографское училище. При всей важности их вклада в отечественное просвещение набор языков в них сводился к греческому с церковнославянским. В условиях того времени эти красивые языки служили скорее уздой, сдерживавшей горячие головы.

Постоянно нарастающий языковой конфликт отчетливо видели приезжие из других стран, выросшие в иной языковой обстановке. В один голос они свидетельствуют, что разговорный русский язык – общепринятый и самостоятельный. Между прочим, в оставленных ими заметках, сделанных без оглядки на славянские образцы, до нас дошли как будто магнитофонные записи из тех далеких времен. Подслушаем один забавный разговор: «Завтракал ли ты? – Я поздно ужинал вчерась, сверх www.referencebooks.ru тово я редко ем прежде обеда. – Изволиш с нами хлеба кушит? – Челом бью, дело мне. – Тотчас обед готов будет, девка, стели скатерт… Пожалуй куши, не побрезгуй нашим кушением. – Я дожидаюся твою семью, жену. – Она еще в поварне. – Право, я не стану есть, покамест она не пришла. – Парень, малец, поди в поварну и позови Ивановну».

Впрочем, мы отвлеклись. Куда же можно было пойти после начальной школы? Самые опытные знатоки иностранных языков сидели в Посольском приказе. У них была своя улица (вспомните Толмачевский переулок в Москве) и даже нечто вроде тарифной сетки. Уже в XVI веке неразбериха, обозначавшаяся словами «толмач», «письц», «прелагъчий», «тълкарь», сменилась четким противопоставлением: устный переводчик (толмач) и письменный переводчик (так и назывался – переводчик). Различие весьма существенно. Толмач получал жалованье вдвое меньшее, чем переводчик, но и это было по тем временам очень неплохо. По разысканиям современного языковеда В. К. Журавлева, годовой оклад обычного толмача составлял 5–8 рублей деньгами, 5–8 четвертей ржи, 4 четверти овса да 1+3/4 пуда соли, в то время как «дети боярские», представители высшего дворянства, получали 5–13 рублей, 5–12 четвертей ржи, 5–6 четвертей овса и 3+1/2 пуда соли. Цифры говорят сами за себя!

Не случайно сюда стремились иностранные полиглоты. Один из них, представившийся как Ивашка Адамов, сын Фандензен (очевидно, швед), с гордостью писал в «анкете» приказа: «А я, иноземец, умею латинскому, итальянскому, французскому, цесарскому, таланскому, дацкому и свейскому языкам, и грамотам достаточно умею». Слетались, как мухи на мед, и всякие авантюристы. Для того чтобы быстро разоблачать самозваных «полиглотов», был даже создан своеобразный тест. В книге «О пришельцах-философах» содержался иноязычный текст, который и предлагалось перевести на русский очередному претенденту. Проверяющий же сверял итог его работы с приложенным к книге образцовым переводом.

Таким образом, в Посольский приказ отбирались знатоки своего дела. Однако их было слишком мало – едва набиралось два десятка, владеющих и европейскими, и восточными языками. Кроме того, их деятельность ограничивалась очень узкими рамками: устно – обеспечивать переговоры всякого рода, письменно – «строить книги и взносить их в Верх», то есть для чтения царю и боярам. А отношение этого «Верха» к языкам было совершенно однозначным.