Как стать полиглотом

По каким-то еще, скажем прямо, неясным, но могущественным законам язык не может существовать без сложностей и исключений, устаревших конструкций и пока полупереваренных нововведений. Видимо, это некие присущие всему живому принципы. Противодействовать им – все равно что пытаться проложить все сосуды в теле человека по линеечке или заставлять кошку ходить на задних лапах. Все, что нам кажется трудным, все, чему нужно долго учиться и чему так тяжело учить, все эти неудобные изгибы, непоследовательности, бесконечное разнообразие вариантов – все это и есть жизнь. И она выносит свой приговор любому придуманному языку. Пока он искусственный, то есть легкий, простой, разбирающийся, как игрушка из детского конструктора, – это не инструмент для выражения тонкой души человека. Когда же он становится теплым и родным, из всех углов вылезают самые диковинные штуки, и простоты как не бывало.

Что-то подобное происходит и с эсперанто. Как только его отпускают со вторых ролей и начинают писать на нем стихи или объясняться с девушками, возникают тысячи недомолвок и устойчивых выражений, вырастающих из родного языка того, кто говорит: русского, испанского, любого другого, – изменяется выговор – и преимущества искусственного языка тают на глазах.

Если заглянуть в историю, такое происходило не раз. Вот, скажем, латынь в средние века уж на что была международным языком, многие на ней говорили в быту. Французский язык – вообще ее прямой потомок, а в английском до сих пор 1/6 нормального текста составляют латинские слова. И тем не менее уже в XVI веке англичане и французы, говоря по-латыни, совершенно не понимали друг друга. Мешало все – от выговора до непривычного построения фраз. Тот же порочный круг характерен и для интерлингвы, на которой мы не будем специально останавливаться, и для любого другого международного, а тем более искусственного языка.

Сразу оговоримся: «порочный» совсем не значит «непреодолимый». Возьмем, например, проблему космического языка, приспособленного для общения между космонавтами, а если нужно – и для переговоров с жителями других планет. Проектов здесь сколько угодно. Кстати, было бы ошибкой думать, что все они современные. Еще Вольтер мечтал о межпланетном языке. В его сочинении «Микромегас» земляне уверенно объясняются с жителями Сатурна, хотя у первых 5 чувств, а у вторых 72. А К. Э. Циолковский предсказывал, что в будущем обитатели Солнечной системы разовьют вот такой способ общения: «На одной из видных частей тела, сквозь его прозрачную покрышку… играет ряд живых картин, следуя течению мыслей существа и точно их выражая; зависит это от прилива подкожных жидкостей разных цветов в чрезвычайно тонкие сосуды, которые и вырисовывают ряд быстро меняющихся и легко понятных картин». Как верно замечают современные исследователи, эта мечта об общении, минующем звуки, особенно трогательна для довольно одинокого и практически глухого человека.

А в наши дни мощные радиотелескопы направляют к скоплениям звезд, отстоящих от нас на тысячи световых лет, послания, написанные на вполне реальных космических языках. Как правило, они состоят из «слов», выражающих натуральный ряд чисел, атомные номера важнейших элементов таблицы Менделеева, структуру ДНК – носителя наследственности человека – и другие понятия, определяющие жизнь человеческого рода. Вот строчка одного из таких посланий:

 Оно было отправлено в 1974 году со станции Аресибо, адресовано скоплению из 300 тысяч звезд созвездия Геркулеса и дойдет до получателя через… 23 985 лет! Нет никакого сомнения, что такое «письмо» – триумф идеи искусственных языков. Но все же стоит отметить, что, когда участникам полета «Союз – Аполлон» нужно было обеспечить общение, снизив возможность сбоя до минимума, космонавты обратились к родным языкам – русскому и английскому…